6 августа 1922 г. в Сухуме, еще до образования СССР, было основано Абхазское научное общество (АбНО), которое сыграло огромную роль в общественно-политической и историко-культурной жизни Абхазии. Сегодня мало кто помнит и знает об этой уникальной научно-исследовательской организации, о ее передовом потенциале, талантливых ученых, энтузиастах. Многие из них забыты, они неизвестны даже специалистам.
В только что провозглашенной ССР Абхазии возникла интернациональная по своей сути общественная академия наук, идею которой поддержал глава правительства Н. Лакоба.
На сегодняшний день документально подтверждено, что организатором и первым председателем АбНО был Генрих Адольфович Фальборк (1864 - 1942), обрусевший немец, возглавлявший Общество с 6 августа 1922 г. по 27 января 1923 г. Вторым председателем АбНО 27 января 1923 г. был избран Герман Павлович (Паульевич) Барач (1879 - 1961). До этого события он возглавлял Сухумский педагогический техникум, а в 1923 - 1931 гг. - АбНО, и его, как «бессменного» председателя, многие помнят, а вот о Генрихе Фальборке нет ни слова. Не исключено, что он покинул АбНО, чтобы не быть слишком заметной публичной фигурой и скорее всего по совету Н. Лакоба, который помогал (пока мог) многим известным талантливым людям, заброшенным волею обстоятельств на самый край бывшей империи. Во всяком случае, дальнейшая работа Фальборка в Абхазии говорит как раз об этом…
Кто же такой Генрих Адольфович Фальборк? В литературе о нем отмечается, что он был выдающимся российским статистиком, педагогом, переводчиком, публицистом, о нем немало сказано в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. Происходил он из дворян Подольской губернии, окончил физико-математический факультет Петербургского университета, занимался статистикой у знаменитого профессора Ю. Э. Янсона. Был одним из руководителей статистического исследования народного образования в России, в соавторстве с В. И. Чернолуским издал труд «Народное образование в России» (СПб. 1899), «Настольную книгу по народному образованию» (в 3-х т.) и др. Фальборк – один из учредителей Педагогической академии в Петербурге, редактор-издатель газеты «Школа и жизнь» (1911-1917). В молодости был увлечен идеями Л. Н. Толстого, за что арестовывался и был выслан из Петербурга (1887–1890).
Чего же так опасался Г. А. Фальборк? Почему он покинул после Октябрьской революции 1917 г. Петроград и обосновался в далекой Абхазии?
Помимо того, что он был дворянином, было еще одно крайне опасное для него обстоятельство, связанное с приходом к власти большевиков и их лидером. Дело в том, что будучи гласным Петербургской думы и членом группы «Обновление думы» (1904–1917), во время войны на Балканах в 1912 г. он участвовал в подготовке резолюции в поддержку славянских народов. Резолюцию и самого Фальборка В. И. Ленин назвал «образцом буржуазного шовинизма».
Скорее всего, именно этого факта своей биографии опасался Фальборк. В результате он оставил публичную деятельность в АбНО и, будучи выдающимся специалистом в области статистики, оказался на тихой должности в структуре правительства ССР Абхазии. В этот период (1923–1929) он фактически не упоминается в прессе, его имя можно с трудом отыскать лишь в редких служебных справочниках. Как ценного специалиста в области статистики Фальборка оберегали и до поры не давали воли спецслужбам. В 1925 г. в одном из справочников сказано: Госплан ССР Абхазии учрежден при Экономическом Совете (ЭКОСО) в октябре 1924 г. и что постановления Госплана вступают в силу после утверждения ЭКОСО. Председателем Госплана и членом ЭКОСО был Г. А. Фальборк, а Председателем Совнаркома ССР Абхазии Н.А.Лакоба.
Упоминается Фальборк и в отчете Председателя Академии абхазского языка и литературы Дмитрия Гулиа от 15 октября 1928 г., в котором говорится, что на заседании Академии в 1926 г. «заслушан труд профессора Фальборка «Абхазия в цифрах».
Работая в одной из важнейших структур правительства Абхазии, Генрих Фальборк сделал очень многое в области статистики, фактически с нуля создал необходимое для социально-экономического, демографического и культурного развития направление. Достаточно взглянуть на многочисленные отчеты, докладные, показатели 20-х годов, чтобы понять, на каком высоком научном уровне велась тогда работа в полуграмотной Абхазии. За всеми этими цифрами, документами незримо стоял Фальборк, проделавший громадную, титаническую работу. Заслуги этого тихого, интеллигентного человека очень значительны.
По всей видимости, его положение в Абхазии к 1929 г. осложнилось, и он вернулся в Ленинград
Вторым председателем АбНО (и вторым российским немцем по происхождению) стал ихтиолог Герман Павлович Барач. Он продолжил издание «Бюллетеня» АбНО, начатое Фальборком. Помимо этого, за счет общественных средств стали выходить «Известия» и «Труды» АБНО. Герман Барач был энергичным руководителем АбНО, который организационно укрепил Общество, сплотил творческий интеллектуальный потенциал многонациональной Абхазии и вывел научную работу на всесоюзный и международный уровень. Достаточно взглянуть на хронику АбНО: доклады, лекции, сообщения, заседания, экспедиции, экскурсии… Особо заботливое отношение было к Музею и Библиотеке, которая осуществляла обмен изданиями с научными учреждениями СССР и Германии. Только к 1925 г. АбНО поддерживало научные связи с 175 научными учреждениями Союза, 12 германскими и 67 отдельными учеными.
Общество первоначально состояло из 5 секций: технической, сельскохозяйственной, медицинской, географической и этнографической, а в 1925 г. добавилась секция абхазоведения. Особо следует сказать о том, что решением Совнаркома и лично Нестора Лакоба в 1923 г. АбНО был выделен большой земельный участок, предоставлены оборудование, субсидия в 180 червонцев (1800 рублей), передано имущество бывшего Сухумского общества сельского хозяйства.
В структуре АбНО были: Президиум, Совет АбНО, Ученый Совет, Ревизионная комиссия. Интересно привести имена людей, которые составляли ядро организации. Так, 28 июня 1925 г. состоялось годичное общее собрание Общества. В прежнем составе переизбран его Президиум: Г. П. Барач (председатель), В. М. Козлов (зам. председателя), В. П. Малеев (ученый секретарь). Членами Совета АБНО избраны: Н. А. Лакоба, С. Я. Чанба, Д. И. Алания, А. М. Чочуа, С. П. Басария, Л. Л. Захаровский, Р. И. Какуба, Л. В. Карташев, В. И. Стражев, А. С. Меерович. Кандидаты в члены Совета: В. Ф. Евдокимов, Н. В. Рябов, Т. Н. Сильченко, Е. М. Юшкин. Ревизионная комиссия: Д. М. Грандилевский, Г. Х. Гюльазизов, П. А. Добрынин, М. И. Галашевский, В. М. Байтаков.
По инициативе АбНО в сентябре 1924 г. с большим успехом прошел в Сухуме очень представительный Первый съезд деятелей краеведения Черноморского побережья и Западного Кавказа. Здесь же в АбНО предложили провести второй съезд в Батуме.
К проведению 1-го съезда краеведения в Абхазии подключился и академик Н. Я. Марр. В 1924 г. он познакомился с Н. Лакоба и между ними состоялась беседа по проблемам абхазоведения. В письме к Нестору относительно АбНО Марр предложил программу по изучению истории, этнографии, фольклора и языка, материальной культуры Абхазии. В 1925 г. Совет АбНО поручил С. П. Басария организовать секцию абхазоведения.
Съезд краеведения работал с 12 по 19 сентября 1924 г., открыл его Председатель Совнаркома Н. Лакоба, председателем съезда был избран академик Н. Марр, почетными председателями – Н. Лакоба, нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский и секретарь Российской Академии Наук С. Ф. Ольденбург, который не смог приехать из-за болезни. С интересом были заслушаны доклады Н. Марра, А. Генко, П. Фармаковского, Д. Гулиа, С. Ашхацава и др.
19 сентября 1924 г. съезд завершился на исторической поляне в селе Лыхны. Сразу после него Г. Барач пригласил Н. Марра, и они обсудили вопрос об организации абхазоведческой секции, что и было затем реализовано.
В связи с тем, что первый краеведческий съезд прошел с оглушительным успехом, академик Ольденбург пригласил в 1925 г. представителей АбНО принять участие в праздновании 200-летия Российской Академии наук (1725–1925) в Москве и Ленинграде. Тем самым была дана высочайшая оценка прошедшему серьезному научному мероприятию. АбНО к этому времени установило обширнейшие научные связи в СССР, Европе и Америке. Только за пять лет, по словам А. М. Чочуа, было заслушано 196 докладов.
С новой творческой энергией в АбНО развернулось и музейное дело (он был открыт в Сухуме для посещения в 1917 г.). Научная организация его была поручена председателю АБНО Герману Барачу. Музей расширялся, пополнялся новыми археологическими и этнографическими материалами, нумизматическими находками, а в 1928 г. получил статус государственного. До 1931 г. директором Музея был Барач (одновременно и председатель АбНО). В декабре 1930 г. он принял участие в I Музейном съезде в СССР (Москва), на котором было заявлено о коренной перестройке музейной деятельности, направленной в русло социалистического строительства… Герман Барач плохо вписывался в эти требования, как и все АбНО.
О тревожном периоде АбНО и музея говорится и в письмах Г. Барача, М. Иващенко, В. Малеева к Виктору Стражеву. Авторы прибегают к намекам, умолчанию, иносказательной речи, понимая, что их письма контролируются (перлюстрация), а порой и не доходят до адресата. Что они чувствовали, о чем заботились накануне ареста?
Эти нотки обреченности проскальзывают и в некоторых строчках писем, начиная с 1930 года. Бурная научная и общественная деятельность АбНО и Музея, которые возглавлял до лета 1931 г. Герман Барач, интеллектуальный и научный потенциал кадров, высокий уровень исследований стали раздражать и беспокоить некоторых функционеров в Москве и особенно в Тифлисе, где председатель ГПУ Лаврентий Берия пристально и ревностно наблюдал за высоким всесоюзным и зарубежным авторитетом АбНО, укреплявшим позиции Абхазской республики.
В этой связи, думаю, интересными будут некоторые выдержки из писем.
Из письма Г. Барача – В. Стражеву от 22 сентября 1930 г.:
<…>Мечтаю о следующем лете – авось доживем.
[Комментарий С. Лакоба: Следующим летом 1931 г. Барач был арестован вместе с археологом М. Иващенко].
Из письма Г. Барача – В. Стражеву от 22 февраля 1931 г.:
<…>Живем мы здесь на общих основаниях, хорошо, следовательно. При НКП[росвещения] работает комиссия по чистке, собирает пока материалы, а скоро и самая чистка начнется. Горим энтузиазмом.
О Иващенко: «Он тоже живет хорошо, конечно».
[Комментарий С. Лакоба: Интересно, что письмо написано Барачом в самый разгар политических событий в Абхазии, в дни, когда ССР Абхазия была преобразована в автономную республику и включена 19 февраля 1931 г. в состав Грузинской ССР, а с 18 по 26 февраля проходил многодневный «Дурипшский сход». Однако эти события автор обходит молчанием, но упоминает о готовящейся политической чистке кадров].
Из письма Г. Барача – В. Стражеву от 30 марта 1931 г.:
<…>Пишу не дождавшись от Вас того письма, о котором Вы предуведомили меня своей телеграммой. Несомненно, Вы его послали и, следовательно, где-то оно безнадежно залежалось…
<…>Рукопись моя [«География Абхазии»] не только не получила одобрения, но даже «арестована» в Москве.
У нас большие события и перемены. В виду обнаружившегося буржуазного уклона, академичности, замкнутости и др. дефектов, реорганизуется, вернее ликвидируется, Абх.Н.О-во. Вместо него организуется массовое краеведческое Общество. В литературном наследии АбНО и особенно в журнале «Субтропик», в его узком агро-техническом направлении вскрываются элементы «кондратьевщины» и «чаяновщины»… Реорганизация О-ва поручена некоему Сыркину… Он же назначен редактором журнала «Субтропики». А так как и Музей оказался не на высоте положения («барский»), то и не должен быть реорганизован. Директором Музея назначен тот же Сыркин. (Я – зав. естественно-истор. отделом). Будет убрана старая рухлядь, т. наз. археология и развернуты картины нашего строительства… Сыркина Вы не знали, он появился в Сухуме всего года два. Это молодой, но, многообещающий человек. Москвич!.. Таковы дела… Летние перспективы [покрыты] для меня густым туманом… Как ни заманчива для меня возможность поработать под руководством т. Сыркина и посмотреть как в его умелых и смелых руках преобразится столь неудачно сляпанное мною дело, однако… думаю, что засиделся я в Сухуме дольше, чем следует.
<…>Жить под нашим южным небом стало совсем не сладко. Оно покрыто густыми облаками, льет дождь, холодно, сыро. Уныло и… голодно…
<…>Скверная погода, ох какая скверная!..
Из письма Г.Барача – В.Стражеву от 8 апреля 1931 г.:
<…>Предстоит ликвидация АбНО. Вместо него будет организовано массовое краеведческое Общество. Когда Вы приедете в Сухум, если приедете, АбНО уже будет покойником, а на его месте… ничего, я думаю, не будет. Сохранит ли о нем память благодарное потомство абхазское? Не утешаю себя и этой надеждой...
<…>А если меня к тому времени не съедят еще, то мож. быть, мы сумеем все же организовать путешествие в горы, к абхазским пастухам. Что может быть лучше этого сейчас? Нет, Вы все-таки не оставляйте мысли об Абхазии. Проект Рицинской экспедиции пока не отпал.
Незадолго до своего ареста Герман Павлович Барач 28 апреля 1931 г. переслал Виктору Ивановичу Стражеву в своем письме вырезку из газеты «Советская Абхазия» с погромной статьей Вениамина Сыркина «АбНО в тупике».
Сыркин критикует в этой статье работы ботаников В. П. Малеева «Пицундская сосновая роща», Ю. Я. Воронова «Итоги изучения флоры Абхазии за 100 лет», труды археологов – М. М. Иващенко («Великая Абхазская стена»), В. И. Стражева («Бронзовая культура в Абхазии»), А. С. Башкирова («Археологические изыскания») и др.
В это время против сотрудников АбНО и, особенно, Барача в прессе была развязана травля, их называли буржуазными учеными, антисоветским элементом. В этой кампании принимали участие и некоторые абхазские авторы. Все это не могло не сказаться на Германе Бараче, который в сердцах написал фразу, над которой следует задуматься и сегодня: «Сохранит ли о нем [АбНО] память благодарное потомство абхазское?».
По всей вероятности в июне 1931 г. Г. Барач и М. Иващенко были арестованы органами ГПУ Грузии. Историк Тач Гицба отмечает, что Сыркин был внедрен спецслужбами для развала АбНО и с этой целью обвинял Барача в реакционности. Выполнив задание, он через три месяца исчез из Абхазии. Незадолго до своего ареста, 28 апреля 1931 г., Герман Барач в письме Стражеву дал карикатурную зарисовку: «Т. Сыркин Вениамин похаживает по Музею в гимнастерке защитного цвета, заложив кисти рук за пояс, и имеет ужасно хозяйский вид. Роста же он ниже среднего, голос имеет громкий, тон решительный».
Благодаря письму Германа Барача Виктору Стражеву, которое он предусмотрительно не отправил по почте, а передал нарочным, со знакомым, который ехал в Москву, мы узнаем уникальные подробности. Надо отдать должное и Стражеву – ведь не побоялся же – сохранил для истории этот важный документ.
29 ноября 1931 г. он пишет из Тифлиса:
«Дорогой Виктор Иванович!
3 дня тому назад я вышел из «замка над Курой». Прошел шестимесячный курс переквалификации. Испытание выдержал удовлетворительно. Возврата в Абхазию нет… Сейчас занят устройством в Тифлисе, надеюсь, что это мне удастся. А если нет, то некий товарищ «направит меня на работу». Надеюсь на место научн. сотрудника в организуемом Н.-Иссл. Ин-те Закавказоведения – отделение Вс[есоюзной] Академии Наук. Директор И-та – Н. Я. Марр…
Да, я не написал Вам о М. М. [Иващенко]. Мы вместе с ним (в одной партии) прибыли в Тифлис, в Метех, и в течение месяца были товарищами по камере. Все время он болел (малярия) и был в очень подавленном состоянии. Наконец, 9-го сент., его перевели в больницу при Губернской тюрьме и сейчас он все еще (почти 3 месяца) находится там: к малярии присоединился брюшной тиф в тяжелой форме с рецидивами. Теперь поправляется… Бесконечно жаль бедного Мих. Мих. Ему пришлось испытать очень многое и что еще ждет впереди, никто не знает…».
С самого начала своей деятельности в 1922 г. АбНО способствовало укреплению суверенитета молодой Абхазской республики и глава правительства Нестор Лакоба хорошо осознавал это. Никто не ожидал, что в считанные годы АбНО станет столь серьезной организацией, будет способствовать положительному имиджу республики в масштабах всего СССР и привлечет к себе внимание многих ведущих научных центров зарубежных стран. По сути дела, АбНО стало предтечей, предшественником Академии наук Абхазии. Сам Председатель Совнаркома ССР Абхазии являлся членом президиума АбНО, оказывал Обществу, насколько это было возможным, организационную, финансовую, материальную, а главное, идеологическую поддержку. Это не могло не беспокоить власти в Москве и Тифлисе, так как хорошо известно, что Сталин с самого начала (с 1921 г.), когда была провозглашена независимая ССР Абхазия (31 марта 1921 – 17 февраля 1922), выступал против данного решения, урезая суверенитет республики финансово-экономическими ограничениями. Вождь видел Абхазию автономной республикой в составе Грузинской ССР, что и случилось 19 февраля 1931 года. Нужно отметить, что уже в апреле 1930 г. произошла реорганизация в системе власти, которая ограничивала суверенитет договорной ССР Абхазии, урезала права главы правительства Н. Лакоба: Совнарком Абхазии был упразднен, а функции правительства были возложены на Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК). Вслед за этими изменениями Абхазию потрясли антиколхозные выступления февраля 1931 г., совпавшие по времени с понижением статуса до уровня автономии.
Параллельно с этими событиями в прессе шла травля АбНО и ее председателя Г. П. Барача, археолога М. М. Иващенко, которые были арестованы и заключены в тюрьму. Несомненно, это был удар и по Н. Лакоба, так как проект АбНО с 1922 г. активно им поддерживался, особенно на первом этапе, и более того, он был и его детищем. Однако к 1931 г. ситуация для него и республики складывалась неблагоприятно. В результате Президиум ЦИК Абхазской АССР 5 августа 1931 г. принимает вынужденное решение о слиянии АбНО с Научно-исследовательским институтом абхазского языка и литературы, получившем новое наименование – Абхазский научно-исследовательский институт краеведения (АбНИИК)...
А теперь, об одном из главных исполнителей всей этой операции, связанной с репрессиями против руководителей АБНО.
Передо мной уникальный документ под грифом «Строго секретно».
Протокол № 40 судебного заседания Коллегии или Особого Совещания при Коллегии ГПУ ССРГ от 23 сентября 1931 г.
Председатель Коллеги и Особого Совещания ГПУ ССР Грузии Берия.
Члены коллегии: Лордкипанидзе, Буслаев, Меликидзе, Олин.
В присутствии: Прокурор Енукидзе
Секретарь Мильштейн
Заслушали по докладу уполномоченного Боброва дело № 14555:
ИВАЩЕНКО Михаил Михайлович, 50 лет, русский, бывший офицер – подполковник царской и белой армий, по профессии юрист, гражданин СССР по ст.ст. 58/6 и 58/13
БАРАЧ Герман Павлович, 51 г., русский, научный работник, бывший председатель Абхазского Научного Общества. В прошлом коллежский асессор, гражданин СССР по ст.ст. 58/6 и 58/13
По постановлению Особого Совещания М. М. Иващенко приговорен к заключению сроком на 3 года, а Г. П. Барач – выслан на 3 года. Причем у Барача была приписка «Минус двенадцать», что означало, что он не имеет права проживать в крупных городах и регионах СССР, в том числе в Абхазии, в течение трех лет, но мог жить в Тифлисе.
Оба были осуждены как политические – за шпионаж и «историческую» контрреволюцию…
Летом 1969 г. мне довелось принимать участие в археологической экспедиции в районе озера Амткел, рядом с Азантским дольменом. Возглавлял ее известный археолог Лев Николаевич Соловьев, специалист по палеолиту. В составе экспедиции был почти слепой профессор, палеонтолог Николай Иосифович Бурчак-Абрамович, работавший в Тбилиси в системе АН Грузии и абхазский археолог В. В. Бжаниа из Института археологии АН СССР в Москве. В один из вечеров, сидя у костра, Л. Н. Соловьев рассказывал о судьбе АбНО и его сотрудниках. Речь зашла об археологах В. И. Стражеве и М. М. Иващенко. Ведь именно здесь, где мы работали, Стражев впервые открыл и описал Азантский дольмен и, как он любил говорить, «снял с Абхазии обвинение в бездольменности». Со Стражевым лично Соловьев знаком не был, а вот с Барачом и Иващенко был на короткой ноге. В доверительных беседах они рассказывали о своих злоключениях в 1931 г. Особенно интересен был рассказ о беседе Л. Берия с Г. Барачом в Тифлисе. Бывшему председателю АбНО председатель ГПУ Грузии сказал примерно следующее: «У тебя есть выбор: или будешь сидеть и гнить в тюрьме, или забудешь об Абхазии и останешься жить и работать здесь. Вопрос трудоустройства решим».
И вот в своем интересном вышеприведенном письме от 29 ноября 1931 г., только что вышедший из тюрьмы Г. Барач сообщает Стражеву: «Возврата в Абхазию нет… Сейчас занят устройством в Тифлисе, надеюсь, что это мне удастся. А если нет, то некий товарищ “направит меня на работу”».
Вскоре его, ссыльного по политической статье, определили сотрудником в новый НИИ Закавказоведения, а через пару лет разрешили проводить ихтиологические исследования в Абхазии.
О злоключениях АбНОвцев Л. Н. Соловьев рассказывал и другому своему ученику, археологу-кавказоведу Ю. Н. Воронову.
«Древности Абхазии, – говорил Соловьев, – часто становились поводом для преследования служителей археологической науки. Взять хотя бы конец 20-х годов, когда из Тифлиса был инспирирован погром Абхазского научного общества». Первооткрыватель дольменной культуры в Абхазии, писатель и археолог Виктор Стражев вынужден был уехать. Против председателя АбНО ихтиолога Барача и археолога Иващенко возбудили дело.
«Барача и Иващенко вывезли в Тифлис, – продолжал Соловьев, – бросили в Метехскую тюрьму, а затем в камеру вошли «благодетели», которые предложили узникам жилье и хорошо оплачиваемую работу в научных учреждениях Тифлиса. Погром АбНО не случайно совпал с понижением политического уровня Абхазии от ССР до автономии в границах Грузии...».
