Говорят – без тыла не было бы Победы. Наверное – это так и есть, поскольку каждый солдат и ополченец должен быть обеспечен оружием, боеприпасами, боец должен быть одет, обут и накормлен. Сегодня трудно представить, что военнослужащие абхазских вооруженных сил могли бы быть не экипированы по соответствующим стандартам. 31 год назад этот вопрос решился в Гудауте в течение нескольких дней, в условиях жестокой кровопролитной войны.
Бывший начальник Службы продовольствия, майор в отставке Давид Осия в интервью «Абхазия-Информ» рассказал историю создания Службы тыла Минобороны Абхазии.
– Давид Владимирович, вспомните пожалуйста, как все начиналось.
– Сейчас сложно все это вспоминать, но я попробую. Помню, как Владислав Григорьевич нас собрал в первые дни войны в здании правительства (ныне сгоревший Совмин – АИ). Это был тяжелый период, когда наши удерживали войска Госсовета у «Красного моста» и готовилось отступление из Сухума.
Владислав Григорьевич дал нам с Леонидом Осия поручение отвезти корреспондента «Нью-Йорк Таймс», имя которого я не помню, в Пицунду. Видимо, корреспондент делал какие-то репортажи о ситуации в Абхазии.
Я вообще-то человек не военный, моя профессия мирная. До войны, с 1985 года работал управляющим Сухумским трестом столовых и ресторанов. Как и многие мои друзья, я был в Народом форуме. Тогда было сложно, не всем доверяли, не все можно было озвучивать. Мне поручались некоторые задания от руководства Народного форума, которые я старался выполнять.
Так вот, в тот день, когда мы подъехали с корреспондентом к Гумистинскому мосту, американец попросил остановиться. Он вышел из машины, осмотрелся вокруг, полюбовался красотами гор и реки. Этот парень тогда нам сказал: «Грузины дойдут сюда, потому что в Карабахе, где я был, есть точно такое же место, которое и разделило противостояние армян и азербайджанцев».
Затем мы продолжили путь, проехав Бзыбский мост. Там на посту ГАИ нашу машину остановили сотрудники милиции, предупредив: «Туда уже ехать нельзя, там грузины, Гагру взяли».
Но американский журналист не остановился и пошел дальше, сказав, что сам доберется туда, куда ему нужно. Мы его оставили и вернулись обратно. К сожалению, больше ничего не знаю о судьбе этого молодого парня.
Мы вернулись в Сухум, но машину остановили у Республиканской больницы. Наши уже уходили из города в сторону Гудауты, где в спешке формировались различные военные и гражданские структуры.
– Давид Владимирович, а как организовывали первую службу жизнеобеспечения людей в Гудауте, ведь кроме ополченцев, были и беженцы?
– Мне сказали, что меня ищет Геннадий Леонидович Гагулия. Вечная ему память! Какой он был организатор, равных ему нет!
Тогда в Гудауте все искали оружие, которое не так легко было достать, чтобы пополнить ряды ополченцев, укрепившихся на берегу Гумисты. Но Геннадий Леонидович сказал мне: «Давид! Какой тебе фронт? Смотри, что здесь творится, людей надо организовать, людей надо как-то кормить!». Помню, как я ему резко ответил: «Война началась, какой кормить!» Но он был мудрым человеком и тихо сказал: «Хоть недельку побудь здесь, надо поработать». Вот и «поработали» мы с Геннадием Леонидовичем до организации министерства обороны.
– Что Вы и Ваши коллеги конкретно делали под руководством Геннадия Леонидовича?
– После того, как абхазы были вынуждены покинуть Сухум, численность населения Гудауты и района резко увеличилась. Людей, которые были вынуждены бросить свои дома, свое имущество, наших ополченцев, всех надо было кормить. Гудаута постепенно переходила с мирных на военные рельсы. Здесь принимали уже первых раненых и убитых с Гумистинского фронта. Это было сложное время, пока не наладилась работа под руководством Владислава Григорьевича и его соратников, одним из которых и был уникальный хозяйственник и организатор Геннадий Леонидович Гагулия.
Мы организовали доставку продуктов питания и их распределение, обеспечивали фронт, да и весь Гудаутский район, который принял большое число беженцев, не только питанием, но и промышленными товарами. Позже, насколько это было возможным, мы обеспечивали и Восточный фронт.
Помню, как из Башкортостана в Абхазию доставили около 200 кг мяса. Как бы странно это ни звучало сегодня, благодаря личным связям актера Кесоу Хагба в Абхазию поступали продукты и из Украины. И это при том, что с грузинской стороны против абхазов воевали бойцы праворадикальной украинской организации «УНА УНСО».
Интересный факт: Кесоу как будто предугадал такое развитие событий и до начала войны завез из Украины в Гудауту продукты питания.
Нельзя сказать, что в Гудауте люди голодали. Это неправда. Очень тяжело было во время войны блокадному Ткуарчалу. В Гудауте особых жалоб не было.
Под руководством Геннадия Леонидовича мы старались все организованно распределять населению, проверяли, выезжали на места – в Гагрскую зону, в Эшеру и другие населенные пункты. Тогда не было четких военных структур, все строилось на добровольных началах.
– Вы говорите, что организовывали доставку продуктов питания и промышленных товаров. Но как, если Гагру освободили только в октябре, а Гудаутский район был в кольце противника?
– Да, нам это удавалось! Наступала зима, наши люди не имели теплой одежды, Сухум же покидали в августе, налегке, кто в чем был. Нужно было не только продовольствие, но и одежда. Вот мы и организовывали ее выдачу из бывших складов Абхазторга в районе железнодорожного вокзала. Там же были продовольственные склады, холодильники советских времен, плюс – склады промышленных товаров в центральной части города. Были и частные складские помещения. Если вы помните, то незадолго до войны был расцвет предпринимательства в Абхазии. Люди старались организовать свое дело, но война разрушила все эти планы. Помню, как предприниматели тоже стали открывать склады и просто раздавать людям свой товар. Когда снаряды стали падать в Гудауту – это было не так часто, но имело место, мы организовали раздачу стекла и ремонт окон. Много чего было, всего не расскажешь.
– А какая роль во всем этом Геннадия Гагулия?
– Геннадий Леонидович ночами не спал, работал, организовывал людей, требовал с нас четкого исполнения работы. Он был хорошим организатором, думаю, все об этом помнят и знают, кто работал тогда в Гудауте. Геннадий Леонидович создал Службу жизнеобеспечения, я был его заместителем. Когда уже сформировали правительство в Гудауте, его назначили вице-премьером. Он меня просил остаться на работе в Службе обеспечения, но я отказался. Это сложная работа, надо уметь общаться с людьми, чтобы не было эксцессов. Во время войны все люди были на нервах, недовольные, раздраженные, и гранату могли бросить. Представьте себе, в каком ужасающем нервозном состоянии были люди после очередной смены с передовой, после взрывов снарядов, после стрельбы на линии огня. Эти моменты тоже надо было учитывать.
– А где располагался Ваш офис?
– Служба жизнеобеспечения базировалась в центре Гудауты в здании Горисполкома, где находилось правительство. Здание после войны сгорело.
После Геннадия Гагулия эту службу возглавил Вячеслав Гарцкия, который вернулся из Башкирии в Гудауту. Мы вместе с ним до войны работали в Минторге.
В Минобороны замминистра по тылу был Зураб Авидзба. Он меня нашел и взял к себе. Приказом министра Владимира Аршба меня назначили начальником Службы продовольствия Минобороны, а начальником транспортной службы – Александра Агрба. Это был ноябрь 1992 года.
Мы получали продукты питания из гуманитарных грузов, которые завозились в Гудауту по морю до освобождения Гагры. Потом уже после освобождения Гагрского района все стало проще. У нас было тогда достаточно муки и мы организовали на фронт доставку горячего хлеба, четко выдавались продуктовые наборы тем, кто отвечал за доставку готовой еды.
Я сразу составил нормы питания, взяв за основу не советский военный образец, а тот, который использовали для курортников в санаториях. Нормы были утверждены военным руководством, и уже по этим расчетам все необходимое поставлялось практически каждому военнослужащему. На передовой солдату нужен хлеб, мясопродукты, чай, сахар, сигареты – это основное. Мы так все организовывали, что наши солдаты не были голодными. Мы каждый день ходили на линию фронта, проверяли как распределяется питание. Сначала мы распределяли продукты, а потом уже тыловые службы батальонов, увозили их в свои подразделения, там были свои кухни, которые на месте готовили еду.
В Новом Афоне была большая столовая, где все готовили, а потом увозили на линию фронта и кормили бойцов. Были также организованы развозы и раздача сухпайков.
– Гагра была закрыта до октября. Каким образом доставляли продукты питания, муку, медикаменты?
– Пока Гагру не освободили, прогулочные катера, рискуя быть обстрелянными, доставляли груз из Сочи. Они причаливали к небольшому пирсу у пансионата «Черноморец». Потом, когда уже железная дорога заработала, наши соотечественники организовали отправку грузов из Сочи в Гудауту. После получения грузов делалась опись, чтобы ни один мешок с мукой, ни одна банка консервов не пропали, затем на машинах все увозилось на склады. Время было такое, могли и украсть. Чтобы такого не случилось, велся строгий контроль разгрузки. Это был серьезный, четко налаженный механизм и ответственность, соответствующая военному времени.
Многие тогда помогали нам: наши соотечественники из Сочи, Москвы и других городов. Нельзя забывать этих людей, которые хотя не воевали с автоматами в руках, но сделали очень многое: покупали продукты, привозили их в Абхазию, помогали вывозить и лечить раненых, стараясь как-то приблизить Победу. Мы работали и днем, и ночью, потому что шла война, люди гибли.
– Были ли какие-то курьезные случаи?
– Всякое бывало… Когда освобождали Каманы и Шрому, там шли интенсивные кровопролитные бои, и мы перенесли свой пункт в так называемый район «Дачи», чтобы быть максимально ближе к фронту. Мы продвигались вместе с частями, буквально сидели у военных «на хвосте». Вроде питание всем отправили и вдруг слышим: «Нет хлеба, продуктов. Срочно везите». С «Дачи» виден Гумистинский мост, там стоят военные. Нам сказали: «Надо подвезти». Я говорю: «Слушайте, дорога обстреливается! Как под обстрелом?» А мне отвечают: «Подумаешь! Из тысячи патронов только один попадает в цель! А снаряды по пристрелу на место – из двух тысяч только один попадает…». Спрашиваю: «А если этот один в меня попадет?» «Ну, получишь свое!» – отвечают. Так шутили тогда.
Мы организовали доставку продуктов на мост. Я тогда не пустил туда ребят, мало ли что, им еще жить, а я уже немолодой. А мне тогда было всего 40 лет. Я дорогу знал, как знал и то, что там были мины. Мы поехали на грузовике ГАЗ-66 с шофером. Находившегося с нами офицера штаба Эмзара Кишмария тогда ранило.
Помню тогда и командир бригады Геннадий Чанба погиб от снаряда. Он приехал после ранения на фронт, ему осколком снаряда голову пробило.
– Бывало ли недовольство со стороны бойцов или мирных жителей?
– Возвращаясь с линии фронта, кое-кто приходил и говорил, что еды нет. Когда же мы начинали уточнять из какого он батальона, подразделения, то человек начинал запинаться. То есть были и такие, кто просто создавали видимость участия в боевых действиях, а потом жаловались на нехватку еды, боеприпасов или еще чего-то. Бывали, конечно же, и я это не отрицаю, и в нашей работе какие-то погрешности, но в целом было все организовано четко и прозрачно.
Во время тяжелых военных операций мы заранее рассчитывали и раздавали сухие пайки. Это были консервы, крупы – выдавали все, что имели. У нас был такой импортный порошок, который почему-то наши солдаты называли «американским», хотя доставили нам его из России. В воду добавляешь, он обеззараживает и придает ей фруктовый вкус.
Нам удавалось отправлять груз и на Восточный фронт, где бойцам и простым жителям было намного тяжелее, чем нам. Питание бойцов легло на плечи наших крестьян, люди там запах свежего хлеба забыли. Мы также старались вертолетом отправлять до 200 кг муки.
– А как работала Службы тыла Минобороны уже после освобождения столицы?
– Когда мы вошли в Сухум, то организовали доставку продуктов, а также распределили их по складам треста столовых и ресторанов и Абсоюза. С этих складов отправляли грузы уже и в Восточную Абхазию. Война закончилась, меня комиссовали, я вернулся на свою работу, а структура и дальше работала в Минобороны. Мне предлагали остаться, но я отказался.
Кстати, наша служба после освобождения города наладила раздачу горячих пирожков. В центре города, на проспекте Мира напротив Главпочтамта был ресторан «Арагви». Там организовали бесплатное питание, рядом был еще магазин полуфабрикатов, он тоже работал и там тоже кормили людей.
Голодные, худые, пережившие все тяготы оккупации сухумцы приходили к машинам, чтобы получить горячий хлеб и благодарили нас. Приходили мои коллеги по работе, которые были вынуждены оставаться в оккупированном Сухуме. Это были некогда солидные люди и, хотя оккупация изменила их внешний вид, но не сломила дух. Они ждали нас, ждали освобождения. Многие кто остался в городе, испытали серьезные лишения, страх и боль. Пусть никто не говорит, что им было легко.
– За 30 послевоенных лет кто-либо интересовался историей Службы тыла Минобороны? Были ли как-то отмечены старания и работа вашей структуры?
– Честно говоря, особо нет. Естественно, мы как-то обговаривали наше представление, все-таки столько лет прошло, но, к сожалению, сегодня нет Геннадия Леонидовича Гагулия. Нет в живых и нашего начальника тыла Заура Николаевича Авидзба.
Возможно, тыловая группа не так важна, как другие, но мы тоже выполняли свой долг и всегда находились рядом с военнослужащими, которые проливали кровь и погибали за независимость Абхазии. Почему мы должны стесняться? Мы так же, как и все, выполняли свой долг перед народом и Родиной!
Кстати, сам Заур Авидзба, награжденный Орденом Леона сразу после войны, отказался принять государственную награду из-за невнимания к своим товарищам по работе. Уже после его смерти награду передали семье.
Вопрос представления к наградам тыловиков не рассматривался ни разу. Эти ребята помогали армии в тылу, обеспечивая её продовольствием, снаряжением и боеприпасами. Просто люди уходят, уходит и память… Жаль, ведь это тоже своего рода история войны, в которой тыловая служба сыграла немаловажную роль.
В администрации президента есть уточненный список личного состава Службы тыла Минобороны Абхазии. Всего их 13 человек: Заур Авидзба, Вартан Асатурян, Теймураз Папба, Емзар Кишмария, Аслан Авидзба, начальник службы ГСМ Олег Боциев, Вячеслав Агрба, Алхас Аншба, Беслан Лазба, Геннадий Вардания, Любовь Ашуба, Александр Агрба, замначальника транспортной службы Вахтанг Эмухвари. начальник службы Валерий Адзинба.
Интервью подготовила Индира Барциц.
***
Осия Давид Владимирович родился 2 сентября 1951 года в селе Куланырхуа Гудаутского района.
1958 - 1968 гг. – учеба в школе №4 город Сухум.
1968 - 1969 гг. – слесарь «АбхазГаза».
1969 - 1975 гг. – учеба в Московском институте народного хозяйства им. Г.В. Плеханова.
1975 - 1976 гг. – служба в Советской Армии.
1976 - 1985 гг. – начальник отдела организации торговли министерства торговли Абхазской АССР.
1985 - 1995 гг. – управляющий Сухумским городским трестом столовых и ресторанов.
1995 - 1999 гг. – директор Сухумского городского Управления торговли.
2005 - 2010 гг. – начальник Управления государственными дачами Администрации Президента Абхазии.
2010 - 2015 гг. – замначальника этого ведомства.
Сейчас на пенсии.
После войны неоднократно принимал участие в охране государственной границы Абхазии в Гальском районе, на Кодорском направлении. Участник практически всех послевоенных операций по сохранению мира в Абхазии.
