Спектакль, поставленный народной артисткой республики Софой Агумаа по мотивам рассказов народного писателя Абхазии Шалоди Аджинджала, посвящён трагическим страницам Отечественной войны народа Абхазии 1992 - 1993 годов. События, о которых рассказывается в спектакле, к сожалению, хорошо знакомы и жителям Южной Осетии.
Сюжет крайне простой. Начало августа 1992 года. Мирная жизнь, дружные соседи, женщины варят кофе, дети играют в куклы и танцуют… Но что-то страшное уже витает в счастливых дворах. Удушающая тревога растет и окутывает все пространство. Облако надвигающейся беды уже проникло в последние мирные дни и вызвало в зале первые слезы.
Далее всё так же просто, но уже страшно. Сосед - мингрел, который ещё вчера привычно пил кофе, сваренный заботливыми руками своей соседки - абхазки, сегодня с маской на лице и оружием в руках пришел разорить этот счастливый дом.
Леденящие душу сцены насилия, надругательств над матерью и дочерью были настолько просты и ужасны по своей сути, что, как признались позже многие зрители, "хотелось рвануть на сцену и сделать хоть что-то, чтобы остановить этих мерзких ублюдков".
Видеть готовность матери отдать на растерзание себя, лишь не трогали дочь, наблюдать ужас женщины за своего ребёнка и ощущать боль главного героя, отца, с убитой дочерью на руках, потребовало от зрителей огромного мужества и стойкости духа.
Сердце пыталось ухватиться за спасительную мысль о том, что это всего лишь спектакль, но не получалось. Все эти события были наяву, это сцены из реальной жизни, из страшных дней войны в Абхазии и в Южной Осетии.
Отец погибает в конце спектакля, отомстив за поруганных жену и дочь. Он застрелил соседа и поджёг его дом, но успел вынести из огня дочь убийцы - соседа, оставшись Человеком. Она ребёнок и должна жить дальше…
Я никогда не думал, что аплодисменты могут быть настолько трогательными, будто зрители боялись разрушить пронзительные впечатления от спектакля. Всё сошлось в одной точке: история и война, потери и победа, общая беда и желание жить дальше.
После показа оказалось крайне трудным узнать мнение зрителей о постановке. Люди отводили взгляд воспаленных глаз и все, как один, тихо - тихо произносили одно слово: "Больно".
Но спустя некоторое время эмоции стали вырываться наружу.
Силкаева Виктория: "Когда я шла на спектакль, я не знала, о чем он, и даже не взяла устройство для синхронного перевода. Я не только все поняла, но и заново пережила август 2008 года. Вся семья моя помнит войну. Я не знаю людей, которые бы забыли. Я думала, что эта боль уже пережита, но на спектакле она увеличилась многократно. Всем сердцем я сочувствую Абхазии. Она оказалась в том же положении, что и Южная Осетия. Народ жил себе спокойно, никого не трогал, был далёк от политики...И вдруг в одночасье весь этот мир разрушился. Актерам удалось все это передать".
На вопрос, как жить с такой болью дальше, Виктория ответила:
"Я не понимаю войны, я не понимаю мародёрства. Нам показали даже не войну, нам показали в широком смысле именно мародёрство. Это самое подлое воровство - оно отбирает жизнь, особенно жизнь беззащитного ребёнка… "
Марина Джабиева: "Очень тяжёлый спектакль..." - (плачет), - "Тяжело говорить, я сидела без наушников. Переводчик специально не взяла, когда узнала, о чем будет спектакль. Для меня больше были важны эмоции актёров. Я была с коллегами, весь спектакль мы проплакали… Всё время плакали, вспоминая, как это было. Неужели когда - нибудь мы все это забудем. Мы не имеем право это забывать. Мы живём дальше, но забывать об этом нельзя. Надо показывать такие спектакли в России, в Северной Осетии. На Украине сейчас война...Там живёт моя двоюродная сестра и троюродный брат воюет на стороне России".
Марина отметила, что пережить эти страшные времена помогают надежда и вера.
"Отомстив, главный герой остался человеком, он вынес грузинского ребенка из огня, который сам разжег. Я надеюсь, что и мы все остались людьми. Сейчас тоже что-то происходит, многие люди растерялись, не понимают ситуации, многие говорят о примирении любой ценой. Надо посмотреть спектакль, и сразу отпадают все вопросы, все становится предельно ясным", - сказала она.
Ада Цховребова: "Я все время сдерживала себя, чтобы не зарыдать в голос. Я хотела бы быть одна в зале, чтобы никому не мешать, рыдать, кричать, выть… Усилием воли я заставляю себя не думать о войне, не думать о том, что сейчас происходит на Украине. Хочется куда-то спрятаться, убежать от всего этого. Это началось ещё в 1989. Мы понимали, что с Советским Союзом происходит что-то страшное (плачет, потом вдруг смеётся сквозь слезы: "лучше бы вы нам комедию привезли"). Мы верим, нет, мы уверены, что все вместе мы победим. Иначе весь этот ужас придет в каждый дом".
