ОКНО: Что вы вкладываете в понятие образования и почему его состояние так важно для общества?

Елена Кобахия: Если задуматься над тем, что означает образование, то это в самом широком смысле забота о будущем, передача из поколения в поколение знаний, культурных ценностей, представлений о мире — всего того, что, по сути, делает человека человеком. Формирование личности через обучение и воспитание всегда было приоритетом государств, заботящихся о своем будущем. Безусловно, всякое поколение озабочено тем, каким будет будущее его детей, какими будут сами дети, какое будущее их ждёт, поэтому вопрос состояния образования в любом обществе так важен и судьбоносен.

Моё твёрдое убеждение заключается в том, что государство и общество должны сделать образование одним из приоритетов своего развития, потому что именно оно не только открывает ему путь в будущее, но и обеспечивает его стабильное прогрессивное развитие.

При этом всегда следует помнить, что сфера образования — довольно сложная система, которая включает в себя не только учебный процесс, но и сферу социокультурных отношений человека, всё то, что так или иначе воздействует на формирование системы образования.

Справедливости ради надо отметить, что, с одной стороны, сфера образования подвержена влиянию других сфер, но ведь и сама она оказывает воздействие на многие стороны жизни государства и общества. Преобразованиям подвергается и инфраструктура сферы образования, технические и иные средства её жизнеобеспечения.

Образование оказывает влияние на все стороны нашей жизни. В нём, как в капле воды, отражается состояние общества, тенденции его развития, его достижения, взлёты и падения. Образование также является зеркалом, отражающим важнейшую часть духовной жизни общества. Способно ли оно изменять само общество? И при каких условиях общество способно оказывать прогрессивное влияние на развитие образования?

Когда перспективы образования в целом туманны, то перспективы развития общества тоже представляются туманными. Поэтому так важно осознанно и планомерно заниматься выстраиванием образовательной стратегии в государстве, привлекая к такой работе гражданские институты, чётко понимать его цели и задачи.

 – Как вы оцениваете значимость закона об образовании и почему его отсутствие так остро ощущается?

 – Логической вершиной такой планомерной работы представляется закон об образовании, призванный определить направления развития образовательной системы в Абхазии, регламентировать взаимоотношения субъектов образовательного процесса.

К сожалению, мы прожили без этого закона практически все послевоенные годы. Понятно, что в самый сложный поствоенный период наша система в силу инерции сохраняла в себе черты советской образовательной модели. И это, наверное, было своего рода спасением, не позволившим развалиться образовательным институтам. Нам удалось сохранить обученный ещё советской школой кадровый потенциал (пусть и частично), постепенно, шаг за шагом восстанавливая пострадавшую материальную базу. Это дало нам возможность двигаться дальше.

Но время шло, в мире происходили глобальные изменения, поколения сменяли друг друга, а регулирующего закона в важнейшей сфере нашей жизни всё не было и не было. Шутки ради многие говорили, что лучше уж никакого закона, чем плохой… И чего мы достигли на сегодняшний день? Он у нас есть — принятый в первом чтении, недееспособный.

Проще говоря, все мы видим, что наша жизнь серьёзно изменилась за последние десятилетия. Сегодня появляется на свет уже третье поколение, которое, учитывая темпы развития современных технологий, будет жить в совершенно иной реальности, а мы всё ещё достаточно абстрактно представляем, чему и как будем учить наших детей, какими мы их хотим видеть после окончания школы, как сохранить национальный концепт нашего образования, какой должна быть современная школа Абхазии и в какую сторону она будет развиваться, учитывая вызовы сегодняшнего мира.

 – Почему, на ваш взгляд, ранее предпринимавшиеся попытки создать закон об образовании не дали результата?

 – Попытки создать закон об образовании предпринимались и ранее, но ни одна не увенчалась успехом. Очевидно, потому что мы всё время опаздывали — жизнь неслась вперёд, а мы не успевали адекватно и своевременно реагировать.

Например, к 2011 году был создан проект закона, доработанный Аппаратом Кабинета министров РА с учётом замечаний и предложений (очевидно, это были исправления парламентского Комитета по вопросам образования). Но он так и не был принят, потому что всё ещё нуждался в серьёзной доработке.

 – Как проходила работа над последней редакцией законопроекта, в которой вы участвовали?

 – В последний раз такая попытка была предпринята Министерством просвещения и языковой политики РА осенью 2021 года, когда при Министерстве была создана рабочая группа по работе над законом. В неё вошли и представители педагогического сообщества, и работники высшей школы, и юристы. Перед рабочей группой оказалось два или три документа (не помню точно), на которые можно было опереться в работе над новым законом.

Рабочая группа приняла за основу наиболее разработанный рабочий документ, созданный партнёрами Министерства просвещения и языковой политики — Северо-Кавказского федерального университета (Ставрополь, Россия). Взятый в качестве образца, он претерпел существенные изменения. Работа шла долго, участники группы были дотошны и тщательно работали над каждым пунктом. Многие из положений рабочего варианта закона вызывали споры и долгие обсуждения, но, наверное, именно так и должна была продвигаться к окончательному результату рабочая группа. Мы стремились учесть все современные реалии Абхазии.

Кроме того, был учтён и опыт тяжёлого для всех периода пандемии, когда образовательная система Абхазии испытала сильнейший стресс. В новом варианте закона нашли отражение и дистанционные формы обучения, и вопросы электронного обучения, обсуждались формы семейного обучения и инклюзивного образования (для учащихся с ОВЗ).

Каково же было наше удивление, когда в разгар работы над законопроектом мы узнали, что Парламент VI созыва в феврале 2022 года принял в первом чтении «Закон об образовании» — документ совершенно абстрактный и далёкий от практики. Понятно, что принятый законопроект имел мало общего с тем документом, над которым трудилась рабочая группа.

 – Как вы оцениваете текущее состояние дел с законопроектом?

 –  Сегодня мы оказались в правовой ловушке. С одной стороны, закон формально принят в первом чтении, с другой — существует как минимум ещё одна альтернативная версия этого закона. Я также слышала, что существует ещё одна, разрабатываемая рабочей группой Парламентского комитета по образованию, науке, языковой политике, религии и делам СМИ под председательством Инара Садзба.

Как бы то ни было, у нашего закона об образовании трудная судьба. Но новый закон (а я уверена, что это должен быть не тот закон, который принят в первом чтении) своим качеством должен компенсировать все годы существования без него, быть максимально живым — то есть работающим, конкретным, нужным всем участникам образовательного процесса.

Одна надежда, что, когда поступят новые версии закона на обсуждение в Парламент, депутаты VII созыва со всей ответственностью подойдут к этому вопросу и найдут правовой способ решения проблемы — отзовут принятый в первом чтении вариант и примут наиболее усовершенствованный и детально разработанный, отвечающий нуждам и потребностям нашего государства, его педагогического сообщества, да и всего общества в целом документ.