— Аслан Георгиевич, ровно год прошел с момента, как вы возглавили Республику Абхазия. Это был непростой год для всего мира, как он прошел для Абхазии?

— 23 апреля — ровно год, как я вступил в эту должность. Начало моей работы совпало с очень сложным периодом: в этот момент набирал свои обороты COVID — болезнь, которая для нас была новой, неизвестной. С этим столкнулись многие государства, и мы вынуждены были предпринять ряд мер по защите населения, в том числе ограничительных, которые, безусловно, имели отрицательные последствия для экономики.

Чтобы хоть как-то обуздать эту проблему, мы потратили почти полмиллиарда рублей: это и бюджетные деньги, и частные пожертвования наших бизнесменов, абхазской диаспоры в Москве и в мире, и просто друзей Абхазии. Мы смогли создать большое количество мест для больных коронавирусом — около 500. За это время мы приобрели оборудование, построили отдельное здание для компьютерного томографа в Гудаутской районной больнице, ставшей ковидным центром, обеспечили централизованную поставку кислорода в палаты.

Большую помощь нам оказывала Российская Федерация, здесь был развернут многопрофильный мобильный госпиталь Минобороны России, к нам постоянно приезжали и работали вахтовым способом врачи из России

К сожалению, немало людей умерло от этого заболевания — более 200 человек. И сегодня мы с этой проблемой сталкиваемся, но теперь уже понятно, как нам действовать. Год назад было сложнее.

Вторая проблема, с которой мы были вынуждены бороться и боремся до сих пор, связана с обеспечением населения электроэнергией. В этой отрасли годами накапливалось очень много нерешенных вопросов, и осенью прошлого года и зимой этого года они ярко обнажились.

— Как сейчас вы оцениваете ситуацию с коронавирусом в стране?

—  В настоящее время в больницах находятся около 100 человек. Врачи наработали серьезный опыт. Мы имеем определенные запасы медикаментов, но пришло время вакцинировать население. Мы обращались к руководству России, нам обещали помочь, и в ближайшее время ждем первую партию этих препаратов.

На прошлой неделе было решение Роспотребнадзора, согласно которому россиянам после прибытия из-за рубежа в течение трех дней нужно пройти ПЦР-тест и разместить результат на портале госуслуг. Это решение вызвало большой резонанс в Абхазии. У нас ситуация с коронавирусом неплохая, она значительно лучше, чем во многих европейских государствах или в Турции. Поэтому ни в коем случае нельзя сворачивать наши контакты, вводить какие-то ограничительные меры на границе. Граждане России, которые хотят отдохнуть или приехать в Абхазию, так же, как и граждане Абхазии, которые желают выехать в Россию, этой возможности не должны быть лишены.

Сейчас ситуация с коронавирусом контролируемая, прогнозируемая. Конечно же, во многих вопросах мы рассчитываем на поддержку Российской Федерации.

— В чем именно сейчас вы видите эту поддержку?

— Сейчас самое главное — вакцина. Со всем остальным, если такая динамика, которая есть, сохранится, мы справимся сами. Необходимые шаги уже сделаны.

— Это будет "Спутник V"?

— Это будет та российская вакцина, которую нам пришлют.

Мировое сообщество в вопросе создания эффективной вакцины признает пальму первенства России.

— Вакцина от коронавируса нуждается в особой транспортировке, также нужны холодильные камеры для хранения. Абхазия подготовилась к этому?

— Да, этот аспект продуман и решен.

— Какие категории населения будут первыми вакцинированы?

— Наверное, будет справедливо, чтобы первыми вакцину получили врачи, а потом [уже другие категории] по рекомендации нашего штаба, который занимается этой проблематикой. Скорее всего, это будут педагоги, работники туристической отрасли. Я доверяю нашим специалистам, как они подскажут, так мы и сделаем.

— Какие потери понесла Абхазия в результате пандемии?

— Конечно, людские потери нельзя оцифровать, но у нас больше 200 человек умерли, при этом вылечено более 13 тыс. человек.

Я переболел, все руководство республики переболело, причем в разной степени тяжести. Начиная с декабря и до конца февраля в администрации президента работало лишь 30% сотрудников, это очень сильно влияло на работу.

— Как вы сами перенесли коронавирус?

— Нормально перенес. Несколько дней была температура градусов до 38, а потом очень легко. Я занимаюсь спортом, много хожу.

Если говорить о наших потерях, то бюджет из-за пандемии недобрал около 800 млн рублей — я говорю о прямых потерях, которые поддаются подсчетам. Огромное количество людей к нам не приехало (на отдых — прим. ТАСС), потому что до 1 августа 2020 года граница с Российской Федерацией была закрыта. Потом никто не был уверен в том, что 1 августа границу откроют, поэтому организованный поток к нам пошел уже после 20 августа. Люди должны были переориентироваться. Считайте, что мы две трети сезона потеряли.

Много потерял частный сектор (средства размещения туристов в частных домах — прим. ТАСС). Есть еще так называемый отрицательный мультипликативный эффект — сколько упущено прибыли. Я думаю, что упущено в два раза больше.

У меня как руководителя не было возможности провести ряд встреч. Около 15 бизнесменов, которые планировали приехать и повстречаться с руководством Абхазии для реализации тех или иных инвестиционных проектов, не смогли прибыть.

Туристы будут в безопасности

— Готова ли сейчас Абхазия смягчать ограничения, введенные из-за пандемии?

— Мы и так кое-что смягчили. Те ограничительные меры, которые действуют сегодня, — это минимально необходимые, и никто не собирается злоупотреблять, создавать дополнительную проблему для населения. Будем смотреть по обстановке, может, еще смягчим, а может быть, придется вернуться к тем мерам, от которых мы уже отказались. Но мы думаем, что так не будет. Что-то мне подсказывает, что в этом году все будет значительно лучше.

— Абхазия готова обеспечить эпидемиологическую безопасность туристов, которые к вам приедут из России?

— Вне всякого сомнения. Учреждения, которые занимаются приемом и размещением туристов, наработали определенный опыт. У них есть необходимые средства, чтобы минимизировать последствия, если выявится больной. Значимость проблемы предельно для всех ясна. Если какое-то количество времени назад люди отмахивались, в эту историю не верили, то сейчас все понимают. И можно сказать о том, что у нас уже выработался иммунитет, в том числе и психологический, по отношению к этой проблеме.

— В этом году, в том числе на фоне ограничения полетов в Турцию, в Абхазию поедет немало российских туристов. Останутся ли неизменными условия въезда? Или будут требоваться тесты, справки?

— Есть правила, которые работали и в прошлом году, мы не собираемся их менять или усложнять. Сейчас многое зависит от тех решений, которые будут принимать российские власти. Мы будем, скажем так, максимально лояльны.

В этом году мы ждем большой поток туристов. И все будет у нас значительно лучше, чем в прошлом году, в том числе и отношение к туристам. Пандемия показала, насколько все люди зависимы друг от друга, насколько мы уязвимы от таких факторов и насколько мы нуждаемся друг в друге: наши российские друзья — в абхазском тепле, в абхазском солнце, а мы и наша экономика — в общении с ними.

Серьезно к туристическому сезону готовятся наши правоохранительные органы, чтобы обеспечить максимально комфортные условия. И это не просто слова. Такая задача перед руководством МВД поставлена, руководство Абхазии будет контролировать. А с теми, кто не внемлет требованиям, мы найдем, как поступить.

— В ходе встречи с президентом РФ Владимиром Путиным вы поднимали вопрос относительно пересечения госграницы по реке Псоу, в частности, речь шла о расширении пропускной способности пункта пропуска. На каком этапе сейчас решение этого вопроса?

— Этот вопрос не из простых. Российскую сторону эта проблема волнует давно. Пункт пропуска был сооружен в 2012 году перед Олимпиадой (в Сочи — прим. ТАСС). Сколько лет тогда потребовалось, чтобы это сделать!

Несмотря на то, что пункт пропуска относительно недавно был построен, он перегружен и по людскому потоку в несколько раз, и по транспортному

Поэтому там есть определенные сложности. Все заключается в возможности изыскания средств и финансирования. Я думаю, что проект — как это должно выглядеть, что нужно менять, какие технологии применять, какая сумма средств необходима — будет до конца 2022 года. Предварительно в 2024 году там уже должна быть новая реальность. Это серьезные проекты, серьезные деньги, и их невозможно быстрее реализовать.

Проблема ясна, все понимают, что ее надо решить, есть готовность. Нужно все реализовать в практической плоскости, и для этого нужно около трех лет.

Стратегический партнер и союзник

— Как вы оцениваете уровень взаимоотношений с Россией?  

— Я как руководитель Абхазии вижу серьезный потенциал в наших отношениях, нереализованный серьезный потенциал. Наши отношения можно наполнить еще большим содержанием. Мы заинтересованы в том, чтобы наша экономика развивалась, хорошо понимаем возможности абхазской экономики, отдаем себе отчет, как все может быть изменено, и в этом ключе рассчитываем на российских инвесторов.

Российское государство нам помогает, это существенная помощь. Но этой помощи для решения всех наших проблем недостаточно. Поэтому мы будем создавать еще более приемлемые условия для привлечения российских инвесторов. Мы подписали "План гармонизации законодательства". Этот документ является логическим продолжением договора, который был подписан в ноябре 2014 года (президентами Абхазии и России — прим. ТАСС). Он создаст новую реальность: это новый обмен и новая интенсивность обмена во всех отраслях — экономике, бизнесе, спорте, культуре, социальной сфере. Мы заинтересованы в нашем сотрудничестве, и каждый день мы это сотрудничество будем наполнять новыми делами.

Я могу привести пример: даже сейчас, несмотря на пандемию, крупный российский инвестор реализует проект (по строительству туристического комплекса — прим. ТАСС) в Восточной Абхазии, в селе Тамыш, аналогов которому нет. Проект будет реализован в два этапа, 1 июня текущего года будет запущен первый. Там будут работать более 200 человек с очень хорошей по абхазским меркам заработной платой. Я приезжал туда на днях, было готово уже 136 из 150 коттеджей, в скором времени будет залит бассейн.

Вот такие проекты мы намерены реализовать. И все это — на уровне людских контактов. Мы с ним [инвестором] были знакомы, дали гарантии, что у него будут очень комфортные условия. Это один из самых крупных игроков на российском туристическом рынке. Он нам поверил, этого человека мы не подведем. И так будет со всеми инвесторами.

Приведу еще пример: вот уже более недели идут изыскательские работы на месте строительства в Гагре самого крупного спортивного комплекса. Об этом проекте я впервые говорю. Наши российские друзья-бизнесмены хотят нам помочь. Имена этих бизнесменов я назову чуть позже. На уровне таких контактов могут быть реализованы на практике созидательные проекты.

Также мы планируем наши отношения обогащать в военной сфере, в сфере обеспечения пограничной безопасности, в культурной сфере.

— Что помимо личных контактов еще нужно для привлечения инвесторов в Абхазию?

— Бизнес очень чувствительно относится к тем решениям, которые принимает власть. Нужно уважать бизнесменов по обе стороны границы, синхронизировать бизнес-правила, чем мы сейчас и занимаемся. И ряд других вещей.

Сейчас правительству дано поручение оценить наши контрольные и надзорные функции: сколько этих функций, все ли необходимо сохранить. Надо посмотреть на эффективность налогов, как помочь бизнесу при регистрации предприятия, как гарантировать государственное сопровождение крупных проектов.

Компания, занимающаяся строительством в селе Тамыш, очень быстро подготовила все документы, потому что власть была в этом заинтересована. Никто никому, я прошу прощения за это слово, голову не морочил, как это обычно бывает. И всегда так будет, пока я буду руководить Абхазией. Потом это станет системой. И всегда будет для созидательных дел зеленый свет.

— Вы рассказали, что намерены обогащать отношения с Россией в военной сфере. Как сейчас вы оцениваете уровень военного сотрудничества?

— Создана объединенная группировка войск, проводятся совместные учения разного уровня, отрабатываются необходимые навыки. В этом ключе есть продвижение.

Что касается больших договоренностей, которые были в большом межгосударственном документе, к сожалению, пока эти вопросы не реализованы. Речь идет о модернизации, повышении уровня материально-технического обеспечения Вооруженных сил Абхазии. Это все было посчитано, но сроки не соблюдены. Я сейчас занимаюсь этой проблематикой. Не буду говорить, по чьей вине это произошло, но там мы пробуксовываем, при том что мы — союзники.

Вне всякого сомнения, в случае какой-то агрессии по отношению одной из сторон все обязательства будут выполнены.

В Абхазии расположена 7-я российская военная база, для нее созданы все необходимые условия. Здесь пограничное управление ФСБ России, которое занимается обеспечением пограничной безопасности Республики Абхазия и Российской Федерации. В этом смысле проблем нет.

Есть проблемы, связанные с модернизацией Вооруженных сил Республики Абхазия. Видимо, надо будет уже идти по какому-то новому пути. Недавно приезжали представители Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации, прошли переговоры с Министерством обороны Абхазии, по ряду позиций тоже есть подвижки.

Что касается Военно-воздушных сил Абхазии, мы ждем поддержки, и, скорее всего, эта поддержка будет реализована в ближайшее время конкретным содержанием.

— Имеются в виду самолеты?

— Для Военно-воздушных сил первым делом — самолеты, как поется в одной известной песне.

— То есть вы сейчас ведете предметные переговоры относительно того, чтобы у Абхазии появились самолеты?

— Да. Военно-воздушные силы у Абхазии есть, но они нуждаются в обновлении. Нужны новые самолеты, на которых будут летать прекрасно обученные молодые абхазские пилоты, а их у нас более 20.

Вспоминаю парад 24 июня 2020 года в Москве, который завершился демонстрацией Военно-воздушных сил. Все было симпатично и красиво, но мне показалось, что картина не закончена. Знаете почему? Если бы диктор сказал, что пролетают "Русские витязи", пилотажная группа "Стрижи" и "Абхазские соколы", тогда все было бы нормально (улыбается).

Соколы у нас есть, летать они хотят, вот с летательными аппаратами небольшие проблемы

— Раз мы с вами заговорили о самолетах. Вы обсуждали с российской стороной восстановление гражданских полетов из аэропорта Сухум. На каком этапе сейчас вопрос возрождения полетов?

— До полетов еще долго. Задача поставлена президентом России перед Минтрансом России, этой проблемой занимается руководитель Росавиации Александр Нерадько и его структура. Определен потенциальный инвестор, он подтверждает серьезность своих намерений.

Эта проблема будет решаться двумя этапами. Есть позиция, которую необходимо сохранить за государством и за счет государственного финансирования, есть позиции, которые будут отданы бизнесу. Все, что делается на этом этапе, внушает оптимизм. Неоднократно приезжали специалисты, готовят техническое задание. Не разговоры идут, а работа.

Владимир Владимирович [Путин] сказал: "Полетим".

Если заработает аэропорт, это поменяет наше психологическое состояние, настроение. Это очень серьезный рывок для развития Восточной Абхазии, а она не менее симпатичная, но менее обустроенная. Ее можно обустраивать грамотно, проводить продуманное территориальное планирование, чтобы не было хаотичной застройки.

— Инвестор российский?

— Конечно.

— Во сколько оцениваются вложения для запуска аэропорта?

— Около 4,5 млрд рублей. Это аэровокзальный комплекс, управление воздушным движением, служба авиационной безопасности, топливозаправочный комплекс.

— Сейчас реализуется очередной этап российской инвестиционной программы содействия социально-экономическому развитию Абхазии. Какие ключевые проекты в рамках этого этапа будут сделаны?

— Все, что прописано в программе, очень важно. Нельзя выделить одно мероприятие как главное. У нас огромное количество нерешенных проблем, которые требуют финансирования, восстановительных работ. Это строительство дорог, энергетика, обеспечение населения водой, проблема утилизации бытовых отходов, медицина, образование, очистные сооружения.

В мае 2022 года за счет средств инвестпрограммы мы должны завершить работу по кадастру. Это важный документ, который позволит нам знать, каким ресурсом располагаем — земельным, имущественным, как всем этим пользуемся, кому это все принадлежит и т.д. Это тоже делается за счет инвестпрограммы.

У нас есть специалисты, которые способны эту инвестпрограмму реализовать на хорошем уровне, даже если она будет в несколько раз увеличена.

— Какие вопросы вы будете ставить перед российской стороной при продлении этой программы? Какие проблемы для вас важно решить?

— По степени важности, я считаю, что это аэропорт, газификация, пункт пропуска [на границе с РФ]. Также участок автомобильной дороги от Псоу до Гагры, где есть оползневые участки, а это единственная артерия, которая связывает нас с Россией. Также речь идет о капитальном ремонте старого и строительстве нового моста через реку Гумиста на въезде в Сухум. Проблемы энергетики. Все важно, все перечисленные мероприятия я считаю приоритетными.

— Вопрос газификации вы тоже обсуждали с президентом России. Как сейчас продвигается решение этого вопроса?

— В ближайшие месяцы будет подписан договор. Деньги на проектные работы изысканы, это около 70 млн рублей. Проектные работы могут идти до года. Если мы это сделаем, то по итогам первого полугодия 2022 года у нас будет проект газификации. Дальше за работу возьмется одна из дочерних структур "Газпрома".

Для нас важно, что будут рабочие места, и, кто хочет, может пользоваться этим газом, будет платить и пользоваться.

— Для Абхазии актуальна проблема с надежностью электроснабжения. Сейчас республика из-за ремонта на Ингурской ГЭС запитана от перетока, поступающего из России. Обсуждаете ли вы с Россией или инвесторами создание собственной генерации?

— У нас есть несколько неработающих станций: три перепадных станции в Галском районе, есть станция в Ткуарчале, есть несколько маленьких станций. Есть структуры, заинтересованные в их восстановлении. Мы сейчас ведем переговоры. До практических дел еще не дошли.

Новое строительство пока не планируется. Нет таких предложений. Если восстановить то, чем мы располагаем, а также внедрить для всех приборы учета потребления электроэнергии, провести необходимые капремонты, вложить средства в сетевую структуру, то мы будем иметь достаточно мощностей для развития экономики.

Когда будет реализован проект газификации, будет дополнительный источник энергии. На ближайшую перспективу — 15–20 лет — этого может быть достаточно.

— В Абхазии были российские специалисты, проводили аудит по энергетической сфере. Какие предложения они выдали? Что нужно для того, чтобы абхазская энергетика заработала в безаварийном режиме?

— В 2016 году компания "Черноморэнерго" подписала договор с российской инжиниринговой компанией, заплатила около 60 млн рублей. Был создан всеобъемлющий документ, где прописано все, что необходимо делать. Объем инвестиций оценивается почти в 20 млрд рублей. Осенью 2020 года приезжали специалисты из Минэнерго России и актуализировали некоторые цифры из этого документа.

Первый этап, рассчитанный на три года, — это около 5 млрд рублей. Он предполагает повышение трансформаторных возможностей, ремонт сетевого хозяйства, в обязательном порядке внедрение приборов учета потребления электроэнергии и поэтапное повышение тарифа. Тарифы должны быть разными, в том числе социальный. А дальше — комплекс мер.

— В Абхазии очень дешевая электроэнергия. Вы допускаете повышение тарифа?

— Это экономически не обоснованный тариф. Электроэнергия у нас для населения стоит 40 копеек за киловатт-час. Люди к повышению тарифов относятся очень чувствительно, но это необходимая мера. У нас средняя заработная плата составляет 10 тыс. рублей. Средняя заработная плата в Краснодарском крае — 30 тыс. рублей, но там тариф до 4 рублей за киловатт-час. Если даже сопоставить, то у нас тариф должен быть 1,2 рубля.

Когда будут стоять приборы учета потребления электроэнергии, когда будет хорошее напряжение в сети, будет и экономия, и качество. За счет этого, я думаю, можно будет смягчить рост цен. Тем более будет специальный, социальный тариф, конечно.

— Во сколько Абхазии обходится переток из России?

— К нам должно поступить 800 млн киловатт-часов, думаю, что будет чуть больше. 30 апреля — 1 мая заработает ИнгурГЭС, и мы будем получать уже свою энергию в соотношении 60 на 40 (ИнгурГЭС расположена на границе Абхазии с Грузией: плотина на грузинской стороне, основные агрегаты — на абхазской, при этом Абхазия потребляет 40% вырабатываемой энергии, Грузия — 60% — прим. ТАСС). Часть [поставленной из России электроэнергии] мы вернем этим же товаром. 

В самом начале, когда мы говорили об этом перетоке, сообщали, что за него мы заплатить не сможем. И это будет компенсироваться российской стороной, это будет как помощь.

Неприменение силы и признание

— Давайте затронем отношения с другими странами. Сейчас единственной площадкой для переговоров являются Международные женевские дискуссии по безопасности и стабильности в Закавказье. Насколько они эффективны? 

— Диалог всегда лучше войны.

— Какие вопросы Абхазия планирует в ближайшее время поднимать в рамках Женевских дискуссий?

У нас один и тот же вопрос уже много-много лет — подписание документа о неприменении силы. И вроде бы и грузинская сторона такой же вопрос ставит, говорит, что мы должны иметь нормальные отношения, повысить уровень доверия. Нормальные отношения и доверие как-то плохо вяжутся с войной, правильно?

— Как вы считаете, удастся ли когда-нибудь продвинуться в вопросе подписания такого документа?

— Очень многое будет зависеть от расклада геополитических сил на Южном Кавказе. Лучше, чтобы был мир, чтобы не было еще истории с принуждением к миру. Руководство Абхазии понимает, как надо себя вести, и мы последовательно хотим обеспечить прочный мир.

Вопросы государственной независимости, суверенитета Абхазии не являются вопросами, которые мы будем обсуждать с ними или с кем-то вообще. Этот вопрос для нас решен. А вот мир… Мы будем стремиться к миру. Если потребуется, мы будем разговаривать со всеми силами.

— В начале марта оппозиция проводила несанкционированное собрание по поводу поездки теперь уже бывшего вашего помощника в Грузию для переговоров с инвесторами. Разделяете ли вы мнение, что границу с Грузией надо наглухо закрыть и не вести никаких переговоров ни на каком уровне, запретить любые торгово-экономические отношения с этим государством?

— У нас торгово-экономических отношений с грузинским государством как таковых нет. Они нас не признают. Торгово-экономические отношения межгосударственные бывают только тогда, когда государство признают, подписаны соответствующие документы.

По реке Ингур и выше по участку проходит государственная граница Абхазии. Люди выезжают, возвращаются, идет торговля. Эту торговлю необходимо нам контролировать, направлять для обеспечения интересов нашего государства и нашего населения. Речь не идет о торговле с Грузией, я подчеркиваю.

Если в этом заинтересованы Россия и Армения — а, как я понимаю, они заинтересованы, — то и мы заинтересованы в том, чтобы через Абхазию проходили грузы транзитом через третьи страны. Это возможность для того, чтобы заработать деньги, трудоустроить своих граждан. В этом вопросе мы хотим действовать рационально.

Помощник, о котором вы упомянули, поехал в Грузию, уже не будучи помощником. Моим помощникам там делать нечего.

— Завершая грузинскую тему: вызывает ли у вас опасение то, что Грузия развивает биолаборатории, в том числе при содействии своих западных партнеров?

— Это должно вызывать опасение прежде всего у населения Грузии, потому что умеют ли они [в биолабораториях] с этим работать должным образом? Не случится ли какая-то история там? Очень часто бывало, что происходила какая-то авария, утечка и так далее.

— Последнее государство, которое признало независимость Абхазии, — Сирия. Вот как сейчас развиваются отношения республики с этой страной?

— Это произошло относительно недавно. Сирия сейчас испытывает очень серьезные проблемы, ей сейчас не до развития экономики, культурной сферы, социальной. Мы им сопереживаем. И там все будет хорошо, потому что рядом с ними великая Россия.

Нам глубоко симпатичен сирийский народ, вызывает очень большие симпатии и уважение лидер Сирии, его семья.

В Сирии проживает абхазская диаспора, ее представители занимали и занимают высокие государственные должности, особенно среди военных. Вот мы пытаемся расширить наши контакты и содержание.

Мы открыли в Дамаске посольство, то же самое произойдет здесь. Представители нашей Торгово-промышленной палаты планируют налаживать экономические контакты. Мы будем развивать эти отношения.

— Абхазия открыла свое посольство в Дамаске, когда планируется открытие сирийской дипмиссии в Сухуме?

— По срокам пока сложно сказать. Посол Никарагуа в РФ по совместительству является и послом Никарагуа в Абхазии. Возможен и с Сирией такой вариант.

— Ваш бывший помощник по международным связям Ахра Авидзба обвиняется в незаконном хранении оружия, а Служба госбезопасности Абхазии заявляла, что он и его охранники могли участвовать в подготовке госпереворота. Считаете ли вы обоснованными эти обвинения?

— Когда речь идет о судьбе человека, о репутации государственных институтов, я стараюсь быть очень аккуратным. Вот суд и ответит на все эти вопросы. Суд у нас открытый, принцип состязательности. Могу сказать, что это плохо, когда человек оказывается в изоляторе или в тюрьме. Это в принципе нехорошо. По какой причине и почему — на то есть компетентные органы.

— Действительно ли у служб была информация о готовящемся госперевороте?

— Посмотрите кадры, на которых видно, какое количество оружия было изъято. А перед этим посмотрите, что говорили носители этого оружия, в каком ключе они высказывались. В известной степени ответ на этот вопрос вы сами себе найдете.

— Недавно на съезде оппозиционных сил прозвучал призыв в ваш адрес уйти в отставку, от парламента потребовали экстренно принять закон об импичменте президенту. Как вы оцениваете подобные требования и был ли у вас какой-то диалог с оппозицией в том числе по этому поводу?

— Я избран народом Абхазии. Конституцией определен срок моих полномочий, там же прописано, в каких случаях глава государства обязан подать в отставку. Требование, которое было озвучено, — это желание тех, кто проводил съезд. Они, конечно, имеют право высказать свою точку зрения.

Я готов работать с оппозицией. Мы намеревались создать общественный совет с участием представителей всех оппозиционных сил. Пока нам этого сделать не удалось, но я встречаюсь с лидерами партий, эти консультации и встречи будут продолжены. Это очень важно — не оказаться в информационной изоляции: если мне не указывают на некоторые вещи, не подсказывают, то их можно и не увидеть.

Оппозиция, кстати, состоит из совершенно разных личностей, там разные партии и организации. Есть люди подготовленные, есть менее подготовленные. Есть те, кто искренне верит, что дело, которым они занимаются, может принести пользу, озвучивают и ставят правильно вопросы. А есть люди, которые манипулируют общественным сознанием.

Одним словом, мы будем взаимодействовать с той частью оппозиции, которая будет конструктивна, которая будет действовать в рамках существующих законов, в рамках приличия, соблюдения этических и правовых норм. Вот с такой оппозицией я буду работать. Я всегда буду стараться найти с ними точки соприкосновения. Недопустимо выходить за рамки правового поля, это как бы всегда проигрышный вариант.

Я намерен работать дальше и решать государственные проблемы. 

Сергей Леваненков, Анжела Кучуберия

https://tass.ru/interviews/11219683