С возрастом, с опытом, через испытания – к каждому приходит понимание – погибшие и умершие друзья и близкие все равно с нами, в нас… С ними мы мысленно делимся радостями и горем и советуемся порою в трудный час… Иной раз именно они как нравственный камертон помогают нам удержаться от отчаянного поступка, и даже оберегают от беды…

Среди имен дорогих ему людей, имен героев, которых в современной Абхазии, наверное, знает каждый, он назвал еще одно: Василий Степанович Пигарь.

– Непременно напишите об этом человеке! – напутствовал меня генерал Аршба, – мы почти всю войну были рядом, и для меня он навсегда останется одним из самых близких товарищей и людей. Он воплощал в себе образец выдержки, достоинства, стратегического мышления, таланта, он был сметлив и находчив – и это в любом деле. Увы, Василия Степановича уже нет в живых. Спустя несколько лет после войны проявилась коварная тяжелая болезнь, ничего не удалось сделать, и в 2003 году Василия Степановича не стало…

Как это нередко бывает в нашем тесном мире, выяснилось, что наши семьи знакомы с давних времен. Я встретилась с младшим братом Василия – Сергеем Степановичем Пигарь. Сергей Степанович – известный в Абхазии человек, офицер КГБ, ветеран Отечественной войны народа Абхазии. Он рассказал, как они с братом росли, как он, младший, гордился Василием, который был не просто старшим по возрасту, он был не по-юношески мудрым и при этом очень смелым парнем.

Василий Пигарь родился в селе Владимировке (Кацыкыт) Гулрыпшского района, а позже семья переехала в район Тхубуна, или Каштака, как раньше называлось это местечко.

После окончания 19-й сухумской средней школы Василий, получив профессию токаря в специализированном ПТУ в Батуми, устроился на завод «Сухумприбор». В то время токарь – такой как Василий – ценился больше, чем инженер средней руки. После армейской службы, которую Василий проходил в составе контингента советских войск на территории ГДР, он начал работать в одном из элитных подразделений СФТИ.

Увы, наша сегодняшняя молодежь лишена возможности почувствовать, как интересно работать в таких больших коллективах, каким был коллектив СФТИ. Это было особое научное и производственное учреждение, в его стенах разрабатывались уникальные вещи, как военного, так и гражданского назначения. Но главное, в таких коллективах люди обзаводились и друзьями настоящими – на всю жизнь, и открывали таланты – и собственные, и близких…

В 1978 году Василию предложили поступить на службу в МВД, и он это предложение принял. Люди, хорошо знавшие Василия Степановича, отмечают, что была в нем какая-то особая собранность, ответственность и надежность, и все это необходимые для офицера МВД качества. Еще он обладал острым аналитическим умом и отличной интуицией, которые не раз помогали ему просчитывать многие вещи и тем самым предотвращать преступления. А в моменты, когда он чувствовал: что-то сослуживцы или домашние затосковали, умел разрядить обстановку удачной шуткой…

Безусловно, с таким набором качеств Василия Степановича ждала головокружительная карьера, но судьба распорядилась иначе.

Наступает декабрь 1991 года, и Верховный Совет Абхазии принимает решение о создании полка внутренних войск. Василий Степанович оказывается в числе тех, кто участвует в формировании профессиональной Абхазской армии. Дома такое решение Василия поддержали – и, в первую очередь, супруга Татьяна. Дочери Василия – Светлана, Юлия и Вика – были еще маленькие, но Татьяна не позволила малодушным сомнениям закрасться в сердце. Она с юности отличалась бесстрашием. Она и воевать пошла вслед за мужем. И сегодня она такая же…

А вот в районе Каштака, где жили в основном грузины, такой поворот в судьбе соседа был воспринят враждебно. Старшая дочь Василия Светлана, которой накануне войны было 11 лет, рассказала, как однажды утром они вышли из дома и увидели на автобусной остановке надпись: «Пигарь, вон из Грузии! Смерть Пигарю!».

Сам Василий Степанович воспринял это по-мужски, а вот за детей, за мать Евдокию Сергеевну, за жену он не мог не волноваться.

– Я точно помню день, когда мы познакомились с Василием, – рассказывает Юрий Алексеевич Романов. – 15 мая 1992 года меня перевели из ачадарского подразделения в Агудзеру – начальником штаба второго батальона, а Пигарь был заместителем командира батальона по тылу (он был в звании капитана), то есть одним из заместителей Владимира Аршба, – Юрий Алексеевич признается, что подробности, к сожалению, со временем забылись, но чувство, которое было главным тогда, охватывает и сегодня. Казалось, в мире не существует ничего, что им не удалось бы: – Время было фантастическое, мы были молоды, вместе создавали базу для подготовки военнослужащих в районе аэропорта Бабышира.

– Меня теперь часто спрашивают, – продолжает Юрий Алексеевич, – отдавали ли мы себе отчет, насколько накалена обстановка? Конечно, отдавали… Иначе не были бы в гвардии… Много разных свидетельств было, что тучи сгущаются… Нашу часть, бывало, обстреливали «по-соседски» с верхних этажей близлежащих домов, да и на улице мы нередко ловили на себе недобрые взгляды… Но все равно, старались настраиваться на хорошее. Так уж устроен человек, – Юрий Алексеевич вздыхает, словно хочет стряхнуть печальные воспоминания… Но никуда от них не деться…

– О том, что со стороны Грузии на нас надвигается колонна оккупантов, и это уже война, нам по рации сообщил 14 августа командир полка Гиви Камугович Агрба. Мы получили приказ задержать врага, действовать пришлось по обстоятельствам. Наши резервисты Эдик Габуния, Арзамат Воуба и Джон Цвинария по прозвищу Махно поднялись на крышу ближней девятиэтажки и стали стрелять сверху, а мы в части выдавали оружие… В этот момент в части находились в основном срочники.

Безупречные действия Василия Степановича в первый день Отечественной войны народа Абхазии, вне всякого сомнения, принадлежат к особым его заслугам.

– Как только разведка сообщила, что вражеский десант с моря высадился поблизости, а к нам подтягивают орудие, чтобы бить по части прямой наводкой, Василий Пигарь принял решение уходить. Ушли гаражами, через забор – в мандариновый сад. Эдик Габуния и Махно уходили в другую сторону – задача у них была другая.

– Было очень важно в этот экстремальный момент поддержать в молодых боевой настрой, не позволить им растеряться. Не просто же так их тренировали и воспитывали такие замечательные люди и командиры Володя Анцупов, Мушни Хварцкия, Вахо Гвинджия… Некоторые были подавлены. Но это был не страх… На их глазах был убит один из наших лучших офицеров, командир роты Нури Багателия. Это была первая жертва в рядах абхазских гвардейцев, – продолжает рассказывать Юрий Романов. – В том мандариновом саду мы дождались сумерек. Но для того, чтобы перейти трассу, нам нужна была глухая тьма. Никогда не думал, что настанет момент, и я буду торопить луну, чтобы поскорее скрылась. Из числа опытных военнослужащих с нами были Одик Чаблах, Рустам (Чикан) Джелия, Гена из президентской охраны, Арзамат Воуба и мы с Василием Степановичем.

Юрий Алексеевич Романов по записям того времени восстановил имена молодых ребят – срочников. (Многие из них потом воевали, а кто-то уехал.) В ту ночь из агудзерской части выдвинулись Агрба Руслан Андреевич, Аргун Владимир Шалвович, Гамисония Рудик Юрьевич, Тарнава Расул Шотович, Губаз Леван Антипович (погиб), Ашба Роман Автандилович (погиб), Касландзия Адам Борисович, Адлейба Олег Сергеевич, Берулава Александр Шалвович, Аршба Эдуард Канурбеевич, Габлия Роман Баджгович, Еник Рауль Аркадиевич, Кварчелия Тенгиз Лаврентьевич, Харджелия Игорь Славикович, Таркил Даур Заурович, Хаджимба Игорь Тотович, Аршба Гарик Фридонович, Кожемякин Дмитрий Владимирович, Хошар-оглы Рустам Миджитович…

– Дойдя затемно до Парнаута, мы отдохнули часа два в маленьком домике Гены и двинулись дальше, – продолжает Юрий Романов. – Встретили группу местных армян, и они провели нас через колхоз имени Мясникова. Было уже 15 августа. В Шаумяновке нас накормили, и даже часть пути подвезли на машине. По дороге мы видели, как мегрелы заготавливают в лесу дрова. Там, где проходит высоковольтная линия, сделали привал перед спуском к Кодору. Здесь нас догнали еше шестеро военнослужащих из нашей части. Продвигались очень осторожно вдоль села Наа, село было грузинское, а мы-то отлично знали – по Агудзере, – как настроено грузинское население.

И тут, словно в подтверждение наших мыслей, навстречу нам – почти лоб в лоб – стала подниматься от реки группа вооруженных врагов. Мы затаились, бессмысленно было ввязываться в бой. Задача наша была – выйти к своим, сохранив подразделение, и, прежде всего, вывести срочников.

– У реки мы разделились. Одна группа предприняла попытку перейти реку там, где она расходилась на пять рукавов. Но течение было настолько сильным, что сбивало с ног. Я сам несколько раз с трудом выходил из воды и даже отстал. Наконец, не доходя до висячего моста метров 400, мы распределились – по росту и силе: те, кто покрупнее, встали рядом с более слабыми, все взялись за руки и только так, цепочкой, встав лицом к течению, мы одолели все пять мощных потоков. Никого не потеряли, и хотя переход дался непросто, ни один из нас рук не разомкнул.

– Светало. Только мы развели костер, чтобы хоть немного согреться после ледяной воды, как увидели бегущего к нам человека: гасите, мол, огонь, не привлекайте внимания: «А то грузины вас, вооруженных, увидят, и всем нам хана!»

– Но рядом уже была Атара Армянская. Здесь нас распределили по машинам – человека по два, по три (с несколькими товарищами мы простились, тех, кто жил поблизости, переодели в штатское и отправили по домам). Едва мы добрались до Атары Абхазской, как Василия тут же перехватила местная группа ополчения: они готовились взорвать мост. Между тем было уже 16 августа. Из Атары Абхазской мы с Василием отправились дальше, в Ткуарчал, где Василия Степановича уже ждал Владимир Георгиевич Аршба. Потом они вместе улетели в Гудауту.

Юрий Алексеевич вздыхает. Нелегко еще раз проживать такие тяжелые часы… Он вспоминает, что на привалах во время этого непростого перехода Василий, еще не знавший, что Северный Кавказ уже устремился к нам, планировал самостоятельно перейти перевал по тропам – в кавказские республики, в Краснодарский край – за поддержкой.

Вот, пожалуй, и все. И хотя всю войну Василий Пигарь и Юрий Романов (он так и остался на Восточном фронте) были разделены линией фронта и оккупированными городами и целыми районами, именно они осуществляли связь между двумя фронтами.

Василий Степанович был назначен начальником режимного отдела Министерства обороны и вел шифровальное дело.

– Мы понимали друг друга без слов, – подчеркивает Юрий Алексеевич, – в ответственные моменты (сегодня об этом можно говорить) даже допускали некоторые экспромты, чтобы запутать врага.

Иной раз Пигарь говорил в открытую: – Не понял, какая буква?

– «Ч», – отвечал я в прямом эфире по рации.

– Не понял, – не унимался он, – скажи слово целиком…

– «Ночью». Отвечал я, хотя в шифрограмме о ночи речь вообще не шла. При этом враги, слышавшие нас, начинали бегать, суетиться. Такими уловками мы не раз вводили их в заблуждение и выигрывали время…

… Увы, сам Василий Степанович о своей жизни уже ничего не расскажет. Для тех, кто знал этого скромного, мужественного и, бесспорно, очень талантливого человека и воина, он словно надолго ушел в горы…

Он продолжает жить в памяти близких, матери, супруги Татьяны и брата Сергея, в жестах и лицах повзрослевших дочерей и, конечно, в мыслях тех, кого он вывел из занятой врагом Агудзеры, – навстречу жизни и подвигу.

А нам, живым, остается только помнить его…

Юлия СОЛОВЬЕВА

Р.S. Когда материал был уже подготовлен к печати, дочь Светлана Пигарь рассказала эпизод из послевоенной жизни: «День Победы, 30 сентября. Идем по улице. И вдруг совершенно незнакомая женщина падает на колени перед папой и начинает его благодарить за то, что он спас ее сына...»