В эти дни нельзя не вспомнить о Гудаутском военном госпитале, медики которого сутками напролет принимали раненых.  На счету был каждый человек. Особенно поток раненых увеличивался в период активных боевых действий. Гудаутский госпиталь был местом, куда каждый день с утра приходили матери, сестры, отцы бойцов, сражающихся  на фронте. Здесь вывешивали списки погибших. Каждый со страхом и надеждой ждал вестей с фронта после очередного наступления абхазских вооруженных сил.

После мартовского наступления  было очень много  раненых.  Их подвозили на частных автомашинах, каретах «скорой помощи», грузовиках, доставляли вертолетами.

В госпитале стало не хватать людей, которые могли бы помогать выгружать раненых из машин и переносить их в медучреждение. Бывало, что носилки поднять было некому. Медсестры физически не успевали оказывать помощь всем поступавшим, а медбратьев в госпитале не было. У некоторых медработников наблюдалось в такие дни и выгорание: кровь, раны, специфический запах, тела погибших… Не каждый мог выдержать такое…. Поэтому дополнительно требовались люди, способные помочь хотя бы носилки нести с тяжелоранеными бойцами.

Кто-то из госпиталя обратился в Гудаутскую школу, в старшие классы – беседовали, разъясняли ситуацию и просили помочь. Сухумские дети тоже тогда учились в школах Гудауты. Естественно, что призыв о помощи «медицинскому фронту» не повис в воздухе. Многие мальчики и девочки с энтузиазмом восприняли просьбу и отправились в госпиталь.

Вначале их было до 20 человек. Со временем  число детей-волонтеров стало уменьшаться: не каждый сможет в таком юном возрасте находиться в напряженной обстановке с утра до вечера в больнице, в условиях непрекращающейся войны, когда каждый день кого-то привозят с поля боя.. Хорошо, если раненого, но и число погибших было немалым…

Тела погибших привозили в больницу, затем их переносили в  морг, их надо было донести на носилках или на каталке… А уже там медработницы приводили в порядок тела, одевали и передавали родственникам.

Все это происходило на глазах тех самых мальчиков и девочек, которые самоотверженно старались делать все, чтобы как-то облегчить участь раненых и хоть как-то помочь медикам. И пусть никто не скажет, что это легко, не все могут изо дня в день видеть боль и страдания раненых людей.

На призыв из госпиталя о помощи в основном отозвались ученики Сухумской средней школы №10. Среди них были 14-летние Даур Кове, Лаша Лакрба, Илларион Гарцкия, Аслан Квернадзе, Руслан Шакая, Инал Кварчия, Ника Джопуа и другие.

Прошло 30 лет, но эти дети, ставшие взрослыми, стесняются говорить о тех днях, о том, что они увидели и узнали тогда, но они помнят. И мы с вами должны помнить о том всплеске любви к Родине, который несколько юных ребят показали когда-то нам всем. О них была сделана передача на абхазском радио, но, к сожалению, она не сохранилась в архиве.

«Помню, как пришли в школу из госпиталя и сказали, что мы можем помогать в транспортировке раненого больного в кабинет рентгена, из палаты в операционный блок и обратно и т.д. Да, мы ухаживали за тяжелоранеными, даже выносили утки. Помогали кормить,  читали книги, развлекали… Особенно тяжко было во время боев. Раненые и погибшие поступали и в другие дни, особенно после позиционных артобстрелов. Раненых заносили в здание госпиталя, а погибших транспортировали в морг», – рассказал агентству «Абхазия-Информ» Руслан Шакая, известный сегодня в Абхазии артист, сценарист и шоумен.

Он вспоминает, как постепенно врачи и медсестры стали больше доверять мальчикам, пускать их в палаты к раненым, позволяя им помогать нуждающимся в дополнительном уходе. Руслан рассказал,  как в перевязочной ему доверили держать медицинский лоток, куда хирург сбрасывал осколки после операции минно-взрывной травмы. Поначалу  было очень сложно подростку из мирной жизни привыкать к этому всему.

Вначале желающих помочь было много, но со временем романтичный позыв некоторых мальчиков и девочек охладился, многие из ребят не выдержали тяжелой госпитальной обстановки и перестали приходить в госпиталь., после увиденного кошмара круглосуточного режима работы военного госпиталя. Их вины в этом нет, они дети…

Руслан Шакая вспоминает, что однажды  приемный покой больницы на первом этаже был заполнен ранеными с Гумистинского фронта. Рядом с ними на носилках лежали тела погибших. Среди раненых солдат был один парень весь в белой цементно-бетонной пыли, со стеклянным взглядом, а в руке он сжимал гранату Ф-1. В народе ее называют «лимонкой». Кто-то крикнул: «Граната!». Многие в панике поспешили  покинуть помещение. Бойцы, которые сопровождали раненых, оценив ситуацию, смогли осторожно разоружить находящегося в шоке от контузии молодого парня, и передали его в руки военным врачам. Весьма трагичными могли быть последствия возможного взрыва при таком скоплении людей. Слава Богу, все обошлось…

Бывало, что мальчики сильно уставали, особенно в дни наступлений на фронте. Руслан вспомнил, как так утомился, что заснул в автобусе рядом с носилками, на которых лежало  покрытое одеялом тело погибшего…

Трудно представить, какой стресс испытали подростки, наблюдавшие за всем происходящим вокруг.

С Русланом Шакая в госпитале работал Даур Кове. Сегодня он возглавляет министерство культуры Абхазии.

Девятикласснику Лаше Лакрба тогда было 14 лет. Сегодня он сотрудник силовых  структур.

«Мы ничего такого не совершили, наши старшие сделали больше», – скромно говорит он.

Согласилась рассказать немного о своем военном детстве и Вероника (Ника) Джопуа. Сегодня она работает в консульском отделе МИД Абхазии, воспитывает двух замечательных детишек. Во время Отечественной войны народа Абхазии ей было всего двенадцать лет. Несмотря на такой юный возраст, она тоже вместе с подругами пошла в Гудаутский госпиталь и в силу своих детских возможностей ухаживала за ранеными.

Девочки тоже помогали при разгрузке раненых. Бывали и в морге…

Уход за ранеными – непростое дело, но девочки старались, как могли помогать  медсестрам и врачам.  как могли.

«Все поменялось в нашем мировоззрении. Наверное, мое желание быть в госпитале в эти дни было связано и с ранением брата. В палатах было много мужчин с разными ранениями, были и постарше, и совсем пожилого возраста…Мы старались, делали все, что было в наших силах», – скромно сказала корр. «Абхазия-Информ» Вероника Джопуа.

Вспоминая войну, Вероника добавила: «У нас и детства не было. Мы быстро повзрослели, и у нас было какое-то единство, которое помогало в военный и послевоенный периоды нашей жизни».

Среди мальчиков-подростков, которые работали в Военном госпитале, был и Илларион Гарцкия. К сожалению, его не стало в апреле 2023 года.

В его семье бережно хранят память о том, как он подростком вместе со своими одноклассниками работал в Гудаутском госпитале. Он тоже, как и его друзья, сразу согласился стать волонтером, хотя ему не было еще 15 лет. После «испытательного срока» администрация больницы выдала юным волонтерам специальную белую форму и поставила на довольствие.

Долгое время мама Иллариона  Асида Ломия не знала, что мальчик, оставив школу, помогает в больнице. Она узнала только тогда, когда увидела как бабушка стирала спецодежду. Эту форму мать сохранила, как память о том, что мальчик оказался чутким и пошел помогать раненым.

Бдительная Асида побывала в школе у директора, выяснила подробности поступка сына, ошибочно посчитав это нежеланием посещать уроки. Беспокойная мать побывала и у начальника госпиталя Игоря Цышба. Он ее успокоил, рассказал, что в госпитале много школьников, которые стараются помочь, что надо только радоваться поступкам своих неравнодушных детей.

Мальчик скрывал свое волонтерство от матери и делился только с бабушкой, абхазской поэтессой Нелли Золотинсковной Тарба (1934-2014). Масюта, как его нежно называли дома, носил книги в больницу, в палатах он читал раненым интересующие их литературные произведения. Помогал пациентам, как мог переносил их, ухаживал в палатах за тяжелоранеными, кормил, помогал санитарам. Беседовал с пациентами госпиталя, ведь иногда доброе слово тоже лечит. Если коротко, старался выполнять волонтерский долг в силу своих подростковых возможностей.

Только тот, кто лежал в больнице, может понять все тяготы процесса выхаживания тяжелобольного, тем более, человека с огнестрельными ранениями, после подрыва на мине и др. Запарка в госпитале была иногда такая, что стакан воды было некому подать. А дети старались и помогали взрослым.

Уже после войны Илларион, повзрослев, когда уже сам стал отцом двоих детей, рассказал матери некоторые моменты из своего военного детства. Как-то при переносе в морг тела погибшего, его рука, лежавшая рядом, упала. В этот момент сопровождавшая их медсестра не выдержала и горько зарыдала, отошла в испуге, а мальчики, несшие носилки, поставили их, положили руку бойца на носилки и пошли дальше. Не каждый в таком возрасте сможет такое…

И. Гарцкия проработал в госпитале с конца марта по сентябрь. Дальше не смог, потому как сам попал в больницу с острым аппендицитом. В том же госпитале в отделении хирургии ему сделали операцию. Врачи и медсестры подтрунивали над юным пациентом, называя его с теплотой «коллегой».

«Если бы я знала, что им приходилось видеть…. Я считаю, что рановато для детской психики. Но на сыне это не отразилось в дальнейшем, он не очерствел от увиденного и пережитого в детстве людского горя и страданий, он не стал злобным человеком. Я уверена, что мой сын пошел в госпиталь со своими друзьями из чувства ответственности перед Родиной. И все эти мальчишки и девчонки не любили говорить о работе в госпитале, не любили давать интервью журналистам, стеснялись…», – говорит Асида Ломия.

Они не могли тогда подумать, что помогая раненым, помогали своей маленькой стране, которая горела и теряла на фронте своих сыновей, что помогали ковать Победу.

Начальник медицинской службы Минобороны Абхазии и исполнявший обязанности министра здравоохранения республики в 1992-1993 годах Отар Владимирович Осия рассказал  о том, как работал Штаб медслужбы, который располагался в госпитале. Он вспоминает и о том, как к нему в кабинет зашел юный Даур Кове с большой группой подрост.  Их было примерно 20 человек. Даур попросил принять ребят на работу в госпиталь в качестве волонтеров, подчеркнул, что в условиях военного времени, когда все взрослые на фронте, они хотели бы тоже быть полезными.  

«Я помню, как был удивлен таким поступком наших детей. Здесь, в госпитале, взрослым сложно работать, а детям с их хрупкой психикой, тем более. Но дети были настойчивы и требовали определить их на работу в больницу», – вспоминает Отар Осия.

Выслушав все доводы, Осия вызвал начальника госпиталя Игоря Цышба, которому поручил распределить мальчиков по отделениям, чтобы они помогали медсестрам и нянечкам. Ребят разделили на группы, в каждой из них был старший наставник.

«Если честно, если бы я знал заранее, что кто-то передал в школу просьбу о необходимости помочь больнице, я бы не разрешил привлекать детей. Я просто не разрешил бы приводить их в госпиталь, где такая серьезная физическая и психологическая нагрузки. Но, вместе с тем,  я рад, что наши бывшие юные помощники стали хорошими людьми, получили образование, создали семьи, стали достойными членами общества», – подчеркнул Отар Осия.

Индира Барциц, «Абхазия-Информ».

Фото Майи Амичба.

http://abkhazinform.com/item/19820-podrostki-v-istorii-otechestvennoj-vojny-naroda-abkhazii